1 декабря 2009 года сделан новый шаг в укреплении европейского единства - вступил в силу многострадальный Лиссабонский договор. Согласно нему, Европейский союз из рыхлой международной организации, члены которой зачастую не могли найти общего языка друг с другом, превращается в подобие федеративного государства. Раньше по большинству вопросов требовался консенсус, то есть согласие всех входящих в ЕС стран. Сегодня этого уже не нужно. Учреждается система так называемого двойного большинства – для принятия решений достаточно будет голосов 55% стран Евросоюза, в которых при этом должно проживать не менее 65% населения ЕС.
Кроме того, вводятся два высших поста, призванных символизировать усилившуюся централизацию Европы. На пост председателя Европейского совета назначен премьер-министр Бельгии Херман ван Ромпей. Высшим представителем ЕС по внешней политике и безопасности станет представительница Британии Кэтрин Эштон. Таким образом, Европейский союз получил верховных руководителей своей политики. Ранее у ЕС не было единого главы. Его функции исполняли меняющиеся каждые шесть месяцев представители государств-членов, председательствовавшие в Европейском совете. Например, во второй половине 2009 года таким председателем является Швеция. Поэтому ЕС был не способен к проведению долгосрочного политического курса, ибо менялись страны-председатели, менялись и приоритеты. Если для Польши могли быть важны отношения с соседями, Белоруссией и Украиной, то Британия могла интересоваться ситуацией в Индии или Африке. Теперь эти времена остались в прошлом.
Наблюдатели ожидают, что ЕС резко усилит свои позиции на международной арене. Действительно, у него есть все шансы стать сверхдержавой.
В Евросоюзе проживает 500 млн. человек. По данным Международного валютного фонда, ВВП Единой Европы составляет 15 трлн. долларов, что больше, чем даже у США (14 трлн. долларов) и гораздо больше, чем у Китая (7,9 трлн. долларов). Таким образом, ЕС является экономическим лидером современного мира. Больше того, европейцы обладают большими связями с другими странами, сохраненными со времен эпохи колониализма, когда империям Старого Света принадлежал почти весь мир. Британия сохраняет огромное влияние на страны Содружества наций – сообщества своих бывших колоний, куда входят такие многонаселенные страны, как Индия (1,1 млрд. жителей), Пакистан (160 млн.), Бангладеш (160 млн.) и Нигерия (150 млн.), не считая многих других. Франция сохраняет сильные позиции в своих бывших колониях в Западной Африке, где проживает 150 млн. человек. Испания по-прежнему пользуется авторитетом в Латинской Америке, где население ее бывших колоний до сих пор говорит по-испански. И даже небольшая Португалия располагает культурными связями со своей бывшей колонией Бразилией, крупнейшей страной Южной Америки.
Как видим, благодаря огромной экономической мощи и влиянию на бывшие колонии европейцы должны, по идее, быть одной из самых влиятельных сил в мире. Но до последнего времени этого не происходило. Для того, чтобы влиять на ситуацию на планете, необходимо контролировать четыре вида ресурсов. Первый – экономический. Страна, которая хочет воздействовать на весь мир, должна располагать мощной экономикой. Второй – дипломатический. Необходимо иметь разветвленную сеть союзов, распространенную по всей Земле. Ибо как бы сильны вы ни были, вам всегда необходимы друзья. Без союзников и сателлитов не обходилась ни одна империя в мировой истории. Третий – военный. Необходимо располагать мощной армией, для того, чтобы обеспечивать свои интересы во всех частях света. Четвертый – политическая воля, желание и умение проводить намеченную политику.
Легко заметить, что из четырех видов ресурсов Европа до недавнего времени контролировала только первый – экономический. Да, экономика ЕС сильна. Но он не мог конвертировать экономическую силу в политические преимущества, потому что не имел общей внешней политики. Отдельные европейские страны обладают значительным влиянием в мире, но они никогда не спешили делиться им, класть его в общую копилку. Напротив, стремились использовать влияние ЕС для усиления своих позиций. Например, Польша пыталась сделать так, чтобы Украины и Белоруссия поняли – диалог с Европой возможен только при посредничестве Варшавы. Подобными методами не брезговали и более могущественные страны. Так, президент Франции Николя Саркози выступил лоббистом идеи создания Средиземноморского союза, в который бы вошли государства бассейна Средиземного моря (то есть не только европейцы, но и арабские государства, такие как Египет или Ливия). Верховодить в таком союзе, понятно, должна была Франция – самая мощная средиземноморская держава.
Однако после протеста со стороны Германии в союз пришлось включить все 27 государств ЕС. В результате французский президент, хоть и получил пост председателя Средиземноморского союза лично для себя, не смог застолбить за Францией позиции лидера Средиземноморского региона и посредника между ним и остальной Европой.
Что касается третьего ресурса, военной силы, то здесь дела обстоят совсем плохо. Располагая сильными армиями, страны ЕС предпочитают прятаться за спину США, ведь подавляющее большинство из них входит в НАТО. Американцы, таким образом, остаются старшим партнером и военным защитником Европы.
Что касается политической воли, то ее и вовсе не было. Европа предпочитала до недавнего времени говорить с миром 27 голосами сразу (по числу стран-членов). Это, понятное дело, не прибавляло ей авторитета на мировой арене, ибо большую часть времени европейцы тратили на урегулирование своих внутренних разногласий. На внешнюю деятельность времени оставалось мало.
Вступление в силу Лиссабонского договора позволяет решить часть перечисленных проблем. Во-первых, европейцы получают единую внешнюю политику. Ее будет проводить специальное ведомство под началом высшего представителя ЕС по внешней политике и безопасности Кэтрин Эштон. Под ее началом будут действовать и представительства ЕС за границей. Таким образом, Евросоюз получит собственный МИД. Кроме того, Эштон будет по должности заместителем председателя Европейской комиссии (своеобразное правительство союза), что еще больше усилит ее позиции. Она же будет координировать совместную оборонную политику. Тем самым позиции ЕС в военной и дипломатической сфере усилятся.
Важный психологический эффект имеет и должность председателя Европейского совета, которую занял Херман ван Ромпей. Формально его полномочия невелики – всего лишь председательствовать в Европейском совете, высшем органе ЕС, в который входят главы государств и правительств союза. Но в действительности ван Ромпей для всего мира будет олицетворять ЕС, подобно тому, как Обама олицетворяет США, Медведев – Россию, а Ху Цзиньтао – Китай. Именно на ван Ромпея ляжет обязанность формирования единой воли ЕС, которой ему в последние годы так не доставало.
Иначе говоря, ЕС имеет шанс взять под контроль три из четырех необходимых ресурсов – экономический, дипломатический и ресурс воли. Не хватает только военного. Ибо создавать мощные вооруженные силы – значит начинать соперничество с США. Европейцы же хотят не столько соперничать, сколько сотрудничать с ослабевшей мировой сверхдержавой.
США сконцентрировали в своих руках все четыре вида ресурсов. Они обладают мощной экономикой, развитой сетью дипломатических союзов, из числа которых выделяется НАТО, самой сильной в мире военной машиной и политической волей. Бросить вызов господству Америки в современном мире не в состоянии никто.
Но если посмотреть, как складываются дела на уровне экономики, то положение США лишь кажется неуязвимым, а на деле далеко не блестяще. После второй мировой войны США контролировали около 50% мирового ВВП. Это делало их беспорным лидером мирового сообщества. Сегодня ВВП США составляет примерно 20% от мирового. Очевидно, что Америка уже не та, что была прежде. ВВП ЕС также составляет 20% от ВВП мира и немного превышает американский. Третья мировая сила, Китай, пока отстает, его ВВП – лишь 10% от мирового.
Почему это важно? Потому что существует теория "контрольных пакетов", которая гласит, что мир контролирует тот, кто сконцентрировал в своих руках более 50% мировой экономики. Очевидно, что после Второй мировой войны контрольный пакет был у США, но сейчас его нет. Современная Америка – лишь крупный акционер, но уже не тотальный хозяин "мира сего".
Точно такая же ситуация была между Первой и Второй мировыми войнами. Тогда Британия еще была сверхдержавой, треть территории мира была ее колониями, доминионами или просто зависимыми территориями. Но сила ее шла на спад, потому что ВВП США уже превышал британский. Вторая мировая окончилась победой США и распадом Британской империи, над которой, казалось, "никогда не заходило Солнце".
Сегодня США в точно такой же ситуации. Но в роли новой, поднимающейся сверхдержавы – Китай. Именно он, с его населением в 1,3 млрд. человек и экономическим ростом, который в лучшие годы достигал 10% в год, может прийти на смену Америке в качестве ведущей мировой державы. Но это – вопрос времени. Китай быстро становится современной, промышленно развитой страной. Но большая часть его населения по-прежнему живет на селе. Количество крестьян оценивается по-разному, некоторые называют цифру в 600, а некоторые – в 700 млн. человек. В любом случае, китайцам придется потратить массу сил для того, чтобы вывести из бедности столь большое число людей, сопоставимое с населением США и Европы вместе взятых.
Чтобы описать соотношение сил между США и Китаем, уместно вспомнить старый исторический анекдот эпохи Екатерины Второй. Граф Орлов уже утратил доверие императрицы, ко двору был вызван новый фаворит – Григорий Потемкин. По легенде, они встретились на дворцовой лестнице. Орлов шел вниз, Потемкин – вверх. Будущий фаворит спросил отставного: "Какие новости?". Орлов ответил: "Новость одна – вы поднимаетесь, я спускаюсь".
Этой фразой можно выразить суть современной геополитической конъюнктуры – Китай поднимается, США спускаются. Если продолжить ту же аналогию, ЕС прогуливаются по лестнице, не пытаясь подняться вверх или опуститься вниз.
Строго говоря, именно Европейский союз мог составить в первое десятилетие 21-го века серьезную конкуренцию США в мировом масштабе. Мог бы, если бы обладал единой волей и способностью к ее реализации. Но она появляется только сейчас, с запозданием на семь лет, после бесчисленных споров о необходимости европейской интеграции.
Поэтому Европейский союз опаздывает. Ибо чем позднее он обретет статус единой политической силы, тем более вероятно, что он не сможет составить полноценную конкуренцию Америке.
Тем не менее, в современном мире есть только три силы, чьи интересы распространяются на весь мир – это США, ЕС и Китай.
Но соотношение между ними – разное. Китай в последние годы активно укрепляет свое влияние. Оно уже чувствуется в Африке и вызывает протесты со стороны европейцев, которых КНР теснит из традиционной зоны влияния. Китай усиливает присутствие на российском Дальнем Востоке, в Сибири, а также в Средней Азии. Он создает свободную экономическую зону вместе со странами АСЕАН. Наконец, форсирует сотрудничество с Индией и Бразилией.
Несмотря на это, экономика Китая зависит от США, поскольку дешевые китайские товары, плод труда вчерашних крестьян, выходцев из деревни, направляются именно в Америку. Одновременно КНР – главный кредитор США, скупивший их обязательств на два триллиона долларов. Обе страны зависимы друг от друга. Поэтому Китаю нет нужды бороться против мирового лидерства США, ведь крах американской экономики сулит невосполнимый ущерб – заменить огромный рынок единственной сверхдержавы на какой-то другой быстро не удастся.
Что касается Европы, то она могла бы бросить вызов лидерству США. Но для этого ей пришлось бы строить полноценное государство, своего рода Соединенные Штаты Европы, о котором грезили еще отцы европейской интеграции. Очевидно, что на данном этапе европейцы к этому не готовы. Да и не нужно им противостояние с американцами. Они хотят, чтобы США считались с их мнением. Именно поэтому Европа не будет бороться с "янки", а предпочтет требовать от них уступок в рамках объединенного Запада. Главной структурой которого является НАТО. Скорее всего, европейцы могут попробовать преобразовать этот военный блок. В настоящее время он действует в формате "США+их саттелиты". Ни одна европейская страна, даже такая мощная как Германия, не может по отдельности сравниться с американцами. Но действуя совместно, европейцы могут попробовать превратить НАТО в своего рода совместное владение США и ЕС, где их голоса будут примерно равными. На возможность реализации данного сценария указывает возвращение Франции в военную организацию НАТО, из которой она вышла еще при де Голле.
Поэтому, учитывая, что влияние США на ситуацию в мире пошатнулось, на ближайшую перспективу положение дел может выглядеть так: Америка, поддержанная китайцами, сохранит свою позицию мирового лидера. Европейцы попытаются добиться от США учета их мнения по "вопросам, представляющим взаимный интерес" и паритета в рамках НАТО. Кроме того, европейцы могут попытаются заставить США признать зону их привилегированных интересов. Но какова ее конфигурация?
И тут мы сталкиваемся с вопросом об отношениях Европы и России. Любая держава, расширяясь территориально, стремиться выйти к своим естественным пределам. Например, горам или морям. Для Европы на Севере естественный предел – Северный ледовитый, на Западе – Атлантический океан. На Юге – пустыня Сахара (а значит, в зону влияния ЕС попадают арабские государства Северной Африки). Но на Востоке естественной границы нет, есть только Россия. Вопрос в том, решат ли европейцы, что Россия – чуждая им территория или же примут решение интегрировать ее?
Небольшие государства вроде Украины или Белоруссии интереса не представляют, слишком велика по сравнению с ними Европа. Россия гораздо крупнее их.
Но впервые за всю историю Россия оказалась слабее Европы. За исключением нашествий Наполеона и Гитлера Россия всегда имела дело с раздробленными европейскими государствами, каждое из которых по отдельности было слабее ее. Теперь ситуация иная. Европейскому союзу с населением в 500 млн. человек и 15 трлн. долларов ВВП противостоит Россия с населением в 140 млн. человек и ВВП всего в 2 трлн. долларов. Естественно, силы не равны. И потому России следует опасаться, что европейцы попытаются подчинить ее, заставить как более слабого служить своим интересам.
Тем не менее, наша страна заинтересована в сотрудничестве с ЕС. Прежде всего потому, что на нее приходится 50% нашей внешней торговли. Мы не заинтересованы в изоляции от европейцев, не заинтересованы в установлении их протектората над нами, но заинтересованы в сотрудничестве.
Вопрос, как это сотрудничество организовать? Вступление напрямую в Европейский союз на ближайшую перспективу невозможно. Россия слишком велика по территории и населению и недостаточно богата для того, чтобы ЕС согласился на этот шаг.
Президент Дмитрий Медведев ставит задачу провести модернизацию экономики страны. Но пока непонятно, кто же может стать движущей силой, мотором модернизации. В Китае и аналогичных странах третьего мира таким мотором является индустриализация, когда миллионы нищих крестьян идут в города, становятся рабочими на фабриках, происходит промышленный рост, а затем процесс повторяется, резко укрепляя экономическую мощь государства и обогащая население. Но Россия уже прошла по этому пути в 30-е годы прошлого столетия. Сегодня мы – индустриальная страна, правда, с сильно деградировавшей промышленностью и наукой.
Многие эксперты говорят, что необходимо укреплять институты. Но укрепление институтов, например, резкое расширение либеральных свобод, в условиях стагнирующей экономики способно привести лишь к краху, как четко показала горбачевская перестройка.
Поэтому необходим внешний гарант модернизации. И тут на ум приходит пример удачной модернизации с опорой на сотрудничество с промышленно развитым соседом. Речь идет о соглашении НАФТА, которое заключили в 1991 году США, Мексика и Канада. Это соглашение было заключено в подражание ЕС. В результате возникла зона свободной торговли с населением в 500 млн. человек. Она позволила Мексике сильно улучшить свои экономические показатели. Теперь уже ни у кого не вызывает удивления, что мексиканцев, которых всегда считали чем то вроде приставки к США ("Ах, бедная Мексика! Так далека от Бога, так близка к Соединенным Штатам!"), приглашаются в качестве равных на ведущие мировые форумы, такие как Большая двадцатка.
России следует предложить ЕС заключить соглашение, аналогичное НАФТА. В этом случае целью может стать создание свободной экономической зоны между двумя субъектами, которая включит в себя более 600 млн. человек (а в случае присоединения Украины и Белоруссии – около 700 млн.). Такая зона станет одной из крупнейших в мире, ориентировочно второй после зоны свободной торговли Китай-АСЕАН, которая создается в настоящее время.
Тогда Россия сможет опереться в своей модернизации на европейские технологии и институты (особо интересно европейское судопроизводство как лекарство против охватившей нашу страну волны коррупции). А европейцы получат доступ к дешевой российской рабочей силе и природным богатствам нашей страны (последнее, разумеется, возможно только при условии сохранения контроля над ними за российским правительством, иначе мы придем к колониальной зависимости от ЕС).
Европейцы, конечно, традиционно испытывают антироссийские фобии. Дескать, Россия большая, а они маленькие, Россия нависает над Европой. Но все это мифы 19-го века. Ситуация изменилась. Россия может стать "Мексикой" при ЕС. Унизительно? Почему же. Ведь тем же мексиканцам этот сценарий позволил выйти из числа стран третьего мира и превратиться в пусть не богатую, но среднеразвитую страну.
Если России удастся создать экономический союз с европейцами, то тем самым будут решены многие проблемы современной России. В том числе появится шанс и на урегулировании ситуации вокруг возможного вступления в НАТО бывших советских республик. Потому что экономическое сотрудничество по образцу НАФТА может стать хорошим базисом для заключение Договора о безопасности в Европе, подписать который предлагает Россия в лице президента Медведева.
Модель мирового устройства может получиться такая: США при поддержке Китая сохраняют мировое лидерство. Но при этом вынуждены дать Европе право вето в рамках НАТО и отдельную зону ответственности вокруг ее границ. Россия выступает в союзе с Европой как младший союзник и партнер. Европа благодаря этому приобретает устойчивость и автономию от Соединенных Штатов. Получается нечто вроде "матрешки", где Европа находится в "матрешке"-США, а Россия – в "матрешке"-Европе.
Конечно, статус младшего союзника непривычен для нас. Но с другой стороны, так было в истории. Россия неоднократно участвовала в войнах, будучи "на подхвате" у западных держав. Здесь же требуется войти в круг союзников, с перспективой дальнейшей интеграции в Европу. А уже как часть Европы Россия неизбежно – первая среди равных, как с точки зрения территории, так и количества населения.
Иначе говоря, создание интеграционного союза с ЕС могло бы быть выходом для России из того тупика, в который она попала после распада Советского Союза. Для нашей страны взаимодействие с Объединенной Европой – шанс на лучшее будущее и эффективную модернизацию. Для европейцев – это шанс укрепление автономии от США, усиление позиций европейского проекта в общемировом масштабе. Конечно, на первых порах стороны будут испытывать понятное недоверие друг к другу. Но это психологические тонкости, которые можно решить.
Россия своей культурой и историей принадлежит к европейской цивилизации. Важно теперь, чтобы она и на деле, экономикой и уровнем жизни, принадлежала к ней. Логика общемировых процессов, выход на мировую арену таких государств как Китай и Индия с населением более 1 млрд. человек в каждом диктует европейцам объединение, поскольку маленьким странам нечего делать в глобальной экономике, они обречены на союзы.
Вслед за одной фазой расширения Европейского союза неизбежно последует вторая. Поодиночке в формирующемся новом мире уже не выжить.
Статья опубликована на сайте АПН.Ru
