Почти 80 лет назад, в январе 1938 года, решением Совнаркома был ликвидирован Театр имени Вс.Мейерхольда (эстетика которого активно не нравилась Сталину), а сам "эстетствующий" режиссёр нашёл пристанище в оперном театре, где вплоть до ареста в 1939 году планировал поставить оперу Прокофева "Семён Котко" - по повести В.Катаева "Я сын трудового народа"..
Арестованному Мейерхольду, безусловно, "хотелось работать" в советском театре, хотелось вернуться к профессии, а гонения со стороны системы (надо полагать) казались ему кафкианским бредом.
Почему-то вспомнился этот печальный "юбилей" разгрома театра - государственного и лояльного, павшего жертвой советской системы.
В интервью на "Радио Свобода" драматург Валерий Печейкин (сотрудничающий с Гоголь-центром) так же видит ситуацию с преследованием К.Серебренникова как кафкианскую.
Проекты спектаклей, которые театры вынуждены готовить к премьере без режиссера, настоятельно требуют его возвращения, а сам он (напоминает В.Печейкин) просит у суда лишь одного: дать ему возможность нормально работать:
"17 октября в следующем слушании его уже должны освободить из-под домашнего ареста.., позволить ему исполнять свои служебные обязанности... Для этого мы стараемся не говорить о политике. Ну её к чёрту".
Метафора кафкианского "превращения", не имеющего очевидных причин, - действительно, противоречит политической версии репрессий. И творческая элита страны (судя по всему) старается её "не замечать", не анализировать политической логики ("ну её к чёрту") - в надежде на правовые институты ("следствие" и "суд"), которые и мобилизованы системой для расправы над неугодным художником.
И если в письме Путину зарубежных деятелей искусств "дело" названо политически мотивированным, - нашему театральному сообществу проще искать кафкианские метафоры для описания репрессий, чем называть вещи своими именами.
"Специфика России такова, что не нужно связывать это дело с политикой, потому что политика в России - ядерная материя. Любой человек, который это делает, ухудшает ситуацию..."
Оставим политику "для кухни" - призывает В.Печейкин, имея в виду, что в деле защиты режиссёра - политике не место. Художник глубже публициста и обывателя. И его конфликт с режимом - шире политического противостояния.
"Допрос, - полагает В.Печейкин, - это прекрасная возможность сказать..: Кирилл Серебренников - честный человек, отпустите его работать"..
В 1939 году коллеги Мейерхольда, скорее всего, с той же мерой доверия возлагали надежды на "допросы" и "следствие" - в качестве легитимных форматов выяснения истины, а сталинские институты не вызывали у них никаких сомнений.
"Отпустите его работать.." - и сами работайте дальше. В конце концов, "работа освобождает", - как было сказано при других обстоятельствах.
Их интересует не политика, не преступная роль самих путинских институтов, не политический характер репрессий, - их волнует право на "работу", которое и должна гарантировать художнику преступная, анти-правовая система.
Конечно, есть еще режиссер В.Сенцов, демонстративно загнанный на Ямал (прямо скажем, - не домашний арест), но тут уж на Кафку не сошлешься; причины очевидны и "ядерная материя" политики прямо ставит тебя перед проблемой преступной системы.
Метафора "кафкианства" в деле Серебренникова отсылает нас к аполитичности случившегося "абсурда", к отрицанию политических истоков репрессивной практики. И это (в то же время) очень точная метафора, фиксирующая уровень понимания нашей творческой элитой сути путинизма.
Абсурд - не имеет рациональных причин, так что (априори) он вне политики. Таким хочется видеть "дело" Гоголь-центра творческой элите. Такова основная линия защиты коллег режиссёра, не желающих задевать "ядерную материю" системы, во избежание "худшего".
Спектакль "Гоголь-центра"
! Орфография и стилистика автора сохранены
